La vita e bella!
Пишет Гость:
08.12.2011 в 06:55
Не уверена, что это то, что надо. Да вдобавок еще и внелимит. 930 слов.
читать дальше...Только дураки из мидгардских книжек устраивают себе убежище в каких-нибудь якобы безлюдных романтичных местах – в лесном шалаше, хижине с видом на бушующий океан или запутанных подземных ходах, куда ни один спелеолог стрезва не полезет. В книжках оно страсть как красиво, но на деле вообще никуда не годится, потому что чем больше ты отдаляешься от человеческой массы – тем с большей гарантией будешь запеленгован.
Локи дураком не был. Мегаполисы и крупные отели, - здесь пространство так и кишит людьми, и кто при взгляде сверху различит крохотный зеленовато-черный огонек, затерянный среди многоцветных переливов? Светящаяся масса колышется, перетекает, переваливается, как скопище медуз в ленивой морской волне, и попробуй разгляди, что одна из этих медуз имеет необычный оттенок.
Он специально выбирал отели средней руки – где больше всего туристов. Люксы в таких заведениях, конечно, отнюдь не царские, но ему было наплевать, синтетический коврик возле кровати или нет, а также скольких лет выдержки коньяк в мини-баре. Главное – он мог слиться с толпой, стать невидимым и незаметным. А дешевый коньяк - не такая уж плохая штука, желудок бога – он по определению луженый...
В дверь тихонько поскреблись: ага, значит, уже утро, горничная пришла убираться в номере. Локи покосился на окно: сквозь плотные шторы не пробивалось ни единого рассветного лучика. Ерунда какая-то с этой мидгардской зимой, подумал он раздраженно, утром еще темно, ранним вечером уже темно.
- Не заперто, - буркнул он, покачивая в пальцах коньячный бокал. Бокалы тут были куда лучше, чем сам коньяк.
Дверь открылась и закрылась, и в комнату вдруг хлынул могучий поток света.
Свет был золотым с примесью теплой майской зелени, оранжевой нотой рассветного солнца и привкусом разомлевшей в полуденной жаре полыни. Удар под дых.
Бокал в руке покрылся инеем, хрустнул – и осыпался на стол мелкими осколками. По ладони катилась капля недопитого коньяка.
- Уйди, - хрипло выговорил Локи, швыряя навстречу теплому свету преграду – обманчиво-хрупкую стену мерцающих снежинок. Не дотянись, не прикоснись, не...
...преграда рухнула, столкнувшись с золотым светом. Но исчез и свет – только тихий полувздох-полустон прозвучал сзади.
В прежние времена он бы сорвался с места - подхватить, защитить, не допустить падения... А теперь просто остался сидеть. Стиснув до хруста зубы, но - остался.
- Счет по нулям, - прерывисто выдохнула женщина за его спиной, и ее голос больно резанул по какому-то краешку сердца, еще не забранному непробиваемой броней. Тот же голос, что когда-то шептал ему на ухо всякие нежные глупости и звенел ласковыми колокольчиками смеха.
Локи молча смотрел перед собой, изо всех сил цепляясь взглядом за осколки бокала на столе. Не оборачиваться. Только не оборачиваться. Один-единственный взгляд разобьет ледяную скорлупу, которую он так старательно вокруг себя воздвигал, а это - смерть. Теперь он не имеет права на слабость. Не напрасно же он каленым льдом выжигал в себе воспоминания именно об этой женщине - о тепле ее рук, о непроглядной глубине глаз и яблочном аромате кожи, о том, как он тонул и растворялся в ее объятиях, умирая и воскресая в бешеном наслаждении, - и о безмятежном покое, который лишь она умела ему подарить, когда он засыпал, усталый и счастливый, зарывшись лицом в ее волосы.
- Уйди, - наконец повторил он. - Сигюн, уйди, или...
Она слишком хорошо его знала, чтобы не различить отчаянную мольбу в этом быстром злом шепоте. И не шагнула вперед, не прикоснулась - только еле слышно то ли рассмеялась, то ли заплакала там, за спиной, за гранью его ледяной скорлупы:
- Ухожу, Локи. Ухожу. Ты только помни, что я люблю тебя. Кем бы ты ни стал, каким бы ты ни стал. И если тебе будет плохо или одиноко - позови. Я приду к тебе во сне и согрею...
Ее голос звучал все тише, отдаляясь, замирая, - и он не выдержал, вскочил, разворачиваясь всем телом - и никого, пустота и темнота, только дверь чуть приоткрыта; он бросился в коридор, ударив плечом эту дверь...
Ковровая дорожка. Мягкий полумрак, разреженный рыжеватым светом ночных бра. Далеко впереди смутно белеют перила лестницы. Ни-ко-го.
- Ты ведь нарочно, да? - Тор был в ярости, но вопрос прозвучал до смешного по-детски. - Ты ведь наврала, что сможешь его уговорить вернуться! Ты врала с самого начала!..
- Не кричи, - мягко сказала Сигюн. - Конечно, я врала. Но неужели ты думаешь, что я упустила бы шанс увидеть его, раз уж ты дал мне дорогу в Мидгард?
- Ты!.. - начал было Тор, но вдруг запнулся, зацепившись взглядом за ее живот, туго обтянутый расшитым шерстяным платьем. - Ты... - это прозвучало уже почти смущенно, - не сказала ему?..
Сигюн покачала головой.
- Очень давно, - сказала она тихо, и по губам ее скользнула отрешенная улыбка, - он сказал мне, как назвать ребенка, если тот родится в его отсутствие. Тогда я думала, что это просто так, на всякий случай, он ведь никогда не уходил слишком надолго... - Горло у нее перехватило, но она справилась с собой и закончила спокойно и твердо: - Локи идет той дорогой, которую выпряли ему норны, и я не встану у него на пути. Но у его сына есть отец и есть имя...
..."И если тебе будет плохо или одиноко"...
Локи пинком распахнул балконную дверь. Небо уже синело предрассветьем, но он видел - то ли зрением аса, то ли просто сердцем - в выцветающей темноте последний отблеск золота с примесью зелени...
..."Я приду к тебе во сне и согрею"...
Много ошибок он совершал в своей долгой жизни, и очень многого не вернуть. Но след последней его ошибки еще здесь, вот он - растворяется в воздухе мерцающей золотистой лентой, и если поспешить - еще можно успеть, можно исправить... а все прочее - да гори оно огнем!
И он всем телом рванулся вперед, ввысь, в наполненное колючим холодком предутреннее небо - туда, где еще виднелся, еще теплился лучик родного тепла.
- Сигюн!...
URL комментариячитать дальше...Только дураки из мидгардских книжек устраивают себе убежище в каких-нибудь якобы безлюдных романтичных местах – в лесном шалаше, хижине с видом на бушующий океан или запутанных подземных ходах, куда ни один спелеолог стрезва не полезет. В книжках оно страсть как красиво, но на деле вообще никуда не годится, потому что чем больше ты отдаляешься от человеческой массы – тем с большей гарантией будешь запеленгован.
Локи дураком не был. Мегаполисы и крупные отели, - здесь пространство так и кишит людьми, и кто при взгляде сверху различит крохотный зеленовато-черный огонек, затерянный среди многоцветных переливов? Светящаяся масса колышется, перетекает, переваливается, как скопище медуз в ленивой морской волне, и попробуй разгляди, что одна из этих медуз имеет необычный оттенок.
Он специально выбирал отели средней руки – где больше всего туристов. Люксы в таких заведениях, конечно, отнюдь не царские, но ему было наплевать, синтетический коврик возле кровати или нет, а также скольких лет выдержки коньяк в мини-баре. Главное – он мог слиться с толпой, стать невидимым и незаметным. А дешевый коньяк - не такая уж плохая штука, желудок бога – он по определению луженый...
В дверь тихонько поскреблись: ага, значит, уже утро, горничная пришла убираться в номере. Локи покосился на окно: сквозь плотные шторы не пробивалось ни единого рассветного лучика. Ерунда какая-то с этой мидгардской зимой, подумал он раздраженно, утром еще темно, ранним вечером уже темно.
- Не заперто, - буркнул он, покачивая в пальцах коньячный бокал. Бокалы тут были куда лучше, чем сам коньяк.
Дверь открылась и закрылась, и в комнату вдруг хлынул могучий поток света.
Свет был золотым с примесью теплой майской зелени, оранжевой нотой рассветного солнца и привкусом разомлевшей в полуденной жаре полыни. Удар под дых.
Бокал в руке покрылся инеем, хрустнул – и осыпался на стол мелкими осколками. По ладони катилась капля недопитого коньяка.
- Уйди, - хрипло выговорил Локи, швыряя навстречу теплому свету преграду – обманчиво-хрупкую стену мерцающих снежинок. Не дотянись, не прикоснись, не...
...преграда рухнула, столкнувшись с золотым светом. Но исчез и свет – только тихий полувздох-полустон прозвучал сзади.
В прежние времена он бы сорвался с места - подхватить, защитить, не допустить падения... А теперь просто остался сидеть. Стиснув до хруста зубы, но - остался.
- Счет по нулям, - прерывисто выдохнула женщина за его спиной, и ее голос больно резанул по какому-то краешку сердца, еще не забранному непробиваемой броней. Тот же голос, что когда-то шептал ему на ухо всякие нежные глупости и звенел ласковыми колокольчиками смеха.
Локи молча смотрел перед собой, изо всех сил цепляясь взглядом за осколки бокала на столе. Не оборачиваться. Только не оборачиваться. Один-единственный взгляд разобьет ледяную скорлупу, которую он так старательно вокруг себя воздвигал, а это - смерть. Теперь он не имеет права на слабость. Не напрасно же он каленым льдом выжигал в себе воспоминания именно об этой женщине - о тепле ее рук, о непроглядной глубине глаз и яблочном аромате кожи, о том, как он тонул и растворялся в ее объятиях, умирая и воскресая в бешеном наслаждении, - и о безмятежном покое, который лишь она умела ему подарить, когда он засыпал, усталый и счастливый, зарывшись лицом в ее волосы.
- Уйди, - наконец повторил он. - Сигюн, уйди, или...
Она слишком хорошо его знала, чтобы не различить отчаянную мольбу в этом быстром злом шепоте. И не шагнула вперед, не прикоснулась - только еле слышно то ли рассмеялась, то ли заплакала там, за спиной, за гранью его ледяной скорлупы:
- Ухожу, Локи. Ухожу. Ты только помни, что я люблю тебя. Кем бы ты ни стал, каким бы ты ни стал. И если тебе будет плохо или одиноко - позови. Я приду к тебе во сне и согрею...
Ее голос звучал все тише, отдаляясь, замирая, - и он не выдержал, вскочил, разворачиваясь всем телом - и никого, пустота и темнота, только дверь чуть приоткрыта; он бросился в коридор, ударив плечом эту дверь...
Ковровая дорожка. Мягкий полумрак, разреженный рыжеватым светом ночных бра. Далеко впереди смутно белеют перила лестницы. Ни-ко-го.
- Ты ведь нарочно, да? - Тор был в ярости, но вопрос прозвучал до смешного по-детски. - Ты ведь наврала, что сможешь его уговорить вернуться! Ты врала с самого начала!..
- Не кричи, - мягко сказала Сигюн. - Конечно, я врала. Но неужели ты думаешь, что я упустила бы шанс увидеть его, раз уж ты дал мне дорогу в Мидгард?
- Ты!.. - начал было Тор, но вдруг запнулся, зацепившись взглядом за ее живот, туго обтянутый расшитым шерстяным платьем. - Ты... - это прозвучало уже почти смущенно, - не сказала ему?..
Сигюн покачала головой.
- Очень давно, - сказала она тихо, и по губам ее скользнула отрешенная улыбка, - он сказал мне, как назвать ребенка, если тот родится в его отсутствие. Тогда я думала, что это просто так, на всякий случай, он ведь никогда не уходил слишком надолго... - Горло у нее перехватило, но она справилась с собой и закончила спокойно и твердо: - Локи идет той дорогой, которую выпряли ему норны, и я не встану у него на пути. Но у его сына есть отец и есть имя...
..."И если тебе будет плохо или одиноко"...
Локи пинком распахнул балконную дверь. Небо уже синело предрассветьем, но он видел - то ли зрением аса, то ли просто сердцем - в выцветающей темноте последний отблеск золота с примесью зелени...
..."Я приду к тебе во сне и согрею"...
Много ошибок он совершал в своей долгой жизни, и очень многого не вернуть. Но след последней его ошибки еще здесь, вот он - растворяется в воздухе мерцающей золотистой лентой, и если поспешить - еще можно успеть, можно исправить... а все прочее - да гори оно огнем!
И он всем телом рванулся вперед, ввысь, в наполненное колючим холодком предутреннее небо - туда, где еще виднелся, еще теплился лучик родного тепла.
- Сигюн!...